Александра Маринина: «Имея машину времени, я бы переместилась в середину XIX века»
Внимание!!!
Чтобы не пропустить важные публикации, подпишитесь на
еженедельную рассылку или вступите в группу "Интаргико"
в VK!
«У большинства читателей имя Александры Марининой в первую очередь ассоциируется с Анастасией Каменской — легендарной сотрудницей правоохранительных органов. Однако писательница является также автором глубоко психологичных исторических романов и семейных саг. Именно об этой стороне её творчества и пойдёт речь в нашей беседе.
— Расскажите, как возникла сама идея — начать писать семейные саги?
— Как пришла идея — помню не очень отчетливо, это было больше 20 лет назад. И уж в любом случае это не была «идея писать семейные саги». Накануне, как помнится, я встречалась с журналистом, бравшим у меня интервью, и на вопрос: «Не хотите ли попробовать свои силы в другом жанре?» я совершенно искренне ответила, что мне в рамках детектива очень удобно и я не собираюсь ни на что менять этот жанр. Ровно на следующее утро я проснулась с мыслью, что хочу написать длинную историю про вторую половину двадцатого века. Это не было решением, это было всего лишь осознанием желания.
— Дебют в новом литературном жанре стал для Вас чем-то особенным?
— Конечно. Любой дебют, в чем бы то ни было, — событие особенное и значимое, потому что делаешь что-то в первый раз и не понимаешь, получится у тебя или нет. Было страшновато. И не только мне, но и издательству: они не представляли, смогут ли продать эту семейную сагу, будут ли читатели покупать книгу, не потеряю ли я свою привычную аудиторию, не испорчу ли репутацию. В общем, боялись и рисковали все.
— События исторической трилогии «Обратная сила» охватывают практически полтора века Российской истории. Насколько сложно было работать над столь масштабным произведением?
— «Обратная сила» была уже третьей семейной сагой, поэтому страшно не было, но работу пришлось проделать большую, кропотливую и долгую. Все- таки первая сага, «Тот, кто знает», охватывала период, в котором я жила и все описанное видела своими глазами, там не требовался сбор дополнительного материала. То же самое касается и второй саги «Взгляд из вечности». А вот для «Обратной силы» уже понадобилась проработка источников и о повседневной жизни в девятнадцатом и первой половине двадцатого века, и о судебной системе, и о правоприменительной практике. Да, работа получилась сложная и трудоемкая, но мне было безумно интересно!
— В романе показаны сразу три эпохи: царская Россия, советская и первые годы современной России. Какой из этих периодов лично Вам импонирует больше всего?
— Сложный вопрос… В каждом из этих периодов были и достоинства, и недостатки. Например, в девятнадцатом веке было маловато политических свобод, но существовали такие ценности, как честь и порядочность. В конце двадцатого века все изменилось: свобод в 1990-е стало много, можно было дышать полной грудью, зато честь, честность и порядочность оказались не в цене. Мне удалось пожить и в советском периоде, и в постперестроечном, а вот в девятнадцатом веке я не жила, представления об этом времени у меня чисто умозрительные, поэтому не берусь отдавать предпочтение какому-то периоду. Но в любом случае мне больше импонирует свобода.
— Не возникало желание погрузиться в историю ещё глубже — например, в годы смутного времени начала XVII века или в период правления Ивана Грозного?
— Погружаться в историю еще глубже пока желания нет, если честно. Но кто знает, с какими мыслями я проснусь завтра? Никогда не говори «никогда».
— Герои романа «Горький квест» — наши современники, добровольно погрузившиеся в атмосферу 70-х годов. Расскажите немного об этом эксперименте. Какие ставились задачи? Как вообще возникла идея и насколько она удалась?
— Идея «Горького квеста» возникла, как всегда, случайно. Пока я готовилась к написанию «Обратной силы», я перечитала русскую классику второй половины девятнадцатого века и начала двадцатого, в том числе и свою любимую пьесу «Васса Железнова» Горького. И вспомнила, что в школьном курсе литературы нам подавали этого писателя как певца революции. «Песня о буревестнике» и так далее… Поскольку я была уже в том возрасте, когда перестаешь верить всем и каждому и всё подвергаешь сомнению, я перечитала романы и пьесы Горького и поняла, что в школе в советское время нас банально обманули. И все мы «прошли мимо» замечательного писателя, которого волновали в первую и главную очередь чисто семейные проблемы: обязаны ли дети оправдывать надежды и ожидания своих родителей? Имеет ли каждый человек право жить так, как он хочет, а не так, как хотят окружающие? Мне стало очень обидно, что многие молодые люди, едва услышав имя Горького, отворачиваются и делают скучную мину, потому что в их головах заложен миф о том, что «это про революцию». И я начала придумывать сюжет, в рамках которого можно было этот миф развеять.
— У меня, кстати, Максим Горький тоже ассоциируется исключительно с певцом революции. Так что благодаря Вам, возможно, более глубоко ознакомлюсь с его творчеством и сделаю переоценку мнения. Скажите, если бы Вам самой представилась возможность совершить путешествие в прошлое, какое время Вы бы выбрали?
— Если бы мне предоставили машину времени, я бы попросила переместить меня в середину девятнадцатого века, в период, когда зрели реформы Александра Второго. Не когда они осуществлялись уже, а именно когда зрели, готовились, прорабатывались. Сама не знаю почему, но мне это очень интересно.
— Можно ли сделать вывод, что Александр II – наиболее импонирующий Вам Российский император?
— Ни в коем случае. Носитель идеи самодержавия и имперскости ни при каких условиях не может быть мне симпатичен. Это во-первых. А во-вторых, реформы 1861-1864 гг. готовились и разрабатывались около 30 лет, то есть на самом деле еще в период правления Николая Первого. Мне не интересен правитель, мне интересны политики с их аргументами и контраргументами, мне интересна борьба идей вокруг реформирования политического строя.
— Наталья Воронова, героиня уже упомянутого романа «Тот, кто знает», неоднократно опирается в своей жизни на довольно интересную установку: не спрашивай, если не готов услышать ответ. Её кредо — это сугубо авторский вымысел, или у него есть своя предыстория?
— Ну, начнем с того, что Наталья Воронова не сама сформулировала это кредо. Эти слова сказал ей Марик, ее сосед по коммунальной квартире, юноша, в которого маленькая Наташа была по-детски влюблена. Она эти слова запомнила и потом всю жизнь им следовала. И слова эти, конечно же, не я придумала. Когда-то очень давно, в далекой юности, я смотрела какой-то итальянский фильм, где жена настойчиво выпытывает у мужа, не изменяет ли он ей, а когда муж все-таки признается, эта жена совершенно не понимает, что ей теперь делать с этой информацией, как на нее реагировать, как себя вести. То есть ответа на свой вопрос она добилась, а что с этим ответом делать — не придумала. Отсюда и формулировка.
— Есть ли вообще предыстории, прототипы у написанных Вами семейных саг?
— Таких прототипов, которые полностью были бы отражены в книгах, с фотографической точностью, разумеется, нет. Зачем? Каждый персонаж создается для книги, для сюжета, но его личность, характер, привычки, биография составлены из тех деталей, которые я наблюдала своими глазами у разных людей. Я же не ставлю перед собой задачу создать жизнеописание реального человека, я не биограф, не публицист и не журналист. Я фантазирую, создаю реальность, такую, какая мне нужна, чтобы сделать такую книгу, какую я хочу.
— С какими трудностями Вы чаще всего сталкиваетесь во время работы над историческим произведением, и как обычно их преодолеваете?
— Трудности обычно одни и те же: если я не жила в описываемый период, то могу не знать множества вещей, определявших мироощущение людей, их мысли, их эмоции, детали обыденной жизни. Пытаюсь найти нужную информацию, копаюсь в справочниках и энциклопедиях, читаю мемуары и опубликованные дневники. Одним словом, ничего необычного, так, наверное, действуют все, кто пишет о далеком прошлом.
— Семейная сага — литературный жанр, интерес к которому, как мне кажется, не ослабевает на протяжении как минимум столетия. На Ваш взгляд, чем обусловлена такая любовь читателей?
— Я же не могу судить обо «всех» читателях. Наверное, у каждого любителя семейных саг свои причины отдавать предпочтение этому жанру. Могу только предположить, что у каждого человека есть собственный опыт построения отношений с представителями других поколений (родителями, детьми, старшими и младшими родственниками), и любая семейная сага дает возможность что-то понять в этих отношениях, что-то переосмыслить, переоценить. Но, возможно, я не права, и причина совсем в другом.
— Стоит ли читателям ждать уже в обозримом будущем выход новой семейной саги?
— В обозримом будущем? Это зависит от того, как далеко можно прозревать и обозревать. Я только-только начала работать над новой книгой, и — да, это сага, но не семейная, а скорее «производственная», профессиональная. Действие начинается в 1966 году и длится до наших дней. Но как долго я буду ее писать — неизвестно. Может, год, может, два…
Беседу вёл Артём Аргунов.
Материал также опубликован в московском издании «Камертон».
Вам тоже есть что сказать по этой теме? Дайте интервью!
Нравятся наши материалы? Станьте спонсором "Интаргико"!
Замечательное интервью. Читала все книги автора. Семейные саги понравились. Спасибо за интересную беседу.